В. Молотилов
У художников глаза зоркие,
как у голодных.
Велимир Хлебников
Рано утром его навещала Фопка
и будто бы спросила:
„Трудно тебе умирать?”
(она всем говорила ты),
и будто бы он ответил ей:
„Да”.
П.В. Митурич. Моё знакомство с Велимиром Хлебниковым
Допустим, записал молодчик дедушка сына не Евгением, а Лукой. Потом этот Лука произвёл меня мальчонку и заспорил с мамой в роддоме: Артём или Арсений. Мама против Артёма. Лука хватает яблоко раздора за ножку — хлесть мякотью по маминым зубам!
Или, например, меня выписали кормиться грудью, а маму — потолковать с Лукой по душам. Дома и стены помогают: все ухваты изломала бедная о мослы и какие-то рёбра... Присела отдохнуть. Продолжение следует: кочергу изогнула винтом о шейный позвонок, но не отстояла любезного Арсения! С откушенной щекой и прободением роговицы Лука орёт и клокочет: — Артём!
Входит дедушка Дремлюкин. Об чём лай, парни-девки. Дура и дурак. Назовите Аликом, он же Санька и Шурик. Да здравствует дедушка Дремлюкин!
Ничего не да здравствует: зачем назвал сына Лукой, старый пень? Та же самая свёртка Дал! А если бы назвал батяню Михеем? Одинаково страшно подумать... Козырной туз Никиты Хрущёва!
Дар и Дао тоже не подарок, особенно Дар. Дао переводится с китайского путь. Хорошо ли художнику родиться путём? Хорошо: где путь, там и дорога! А умереть путём? Не позавидуешь! Где твои находки? Увлёкся ходьбой!
Рассмотрим свёртку Дар сквозь волшебный прибор Левенгука — притчу.
Или вдруг папаня Макар, а я Олег Дремлюкин. Дом. Человек-дом с постоянной пропиской жильцов и жиличек. Жилички развели коврики с лебедями на стенах, крыс, тараканов и клопов, помои плещут с крыльца на снег. Или человек-дом для приходящих, он же дом терпимости... Сидим на железной цепи случайностей в ошейнике и с выбитыми зубами!
Это для маминых-папиных Дом — барак или бордель, для меня — детский дом пожизненно, потому что я не Серго Берия, мне отчество не поменяют. Сложите вместе больное воображение маркиза де Сада и мировую совесть Достоевского — всё равно не хватит, чтобы выдумать бесконечный детдом... А у меня хватит!
Или вот я Олег, а папаня Тихон Дремлюкин. Дот, долговременная огневая точка. Самая лучшая свёртка для писателя: строчи наповал! А для живописца? Каинова печать: всё пристреляно, каждый бугорок!
Устин и Ульян совершенно вышли из употребления... Туда и дорога! Орест Устинович Дремлюкин уже было: Доу. Любил изображать русских полководцев! Богатыри, не мы! А новый Доу сопьётся, как Саврасов: засилье camouflage par la couleur. Даже пуговицы выкрашены в защитный цвет!
Итак, с дедом удача и с папаней люто повезло. А с родовым прозвищем повезло или не очень? Давайте разбираться, с какой стати мы Дремлюкины. Приглашаю заглянуть в смотровую щель... Невозможно протиснуться: глубоководный прищур! А если захлопнуть ставни? Каменный истукан острова Пасхи, особенно похож нос!
Полезные ископаемые, а не глаза. Можно ими зарабатывать на жизнь, и неплохо зарабатывать. Просто глазами, без помощи рук!
Вот я усталый присел на скамейку и отключился, предварительно расседлав переносицу. Голова запрокинулась, ладонь легла хапугой вверх... Включился — горка мелочи в горсти, около пяти франков. На скамейке в Тюильри!
И все Дремлюкины такие прижмуренные. Горнозаводский Урал пучеглазием не славится, но чтобы вогнутые зенки — даже на Урале редкость. Зато у вогулов именно вогнутые, обратной кривизны. То есть Дремлюкины — вогульское отродье!
Вотяки — удмурты, а вогулы кто? Манси, вот кто. Русские пришли на Урал, и манси куда-то рассосались. Не пали от руки белых негодяев, как семинолы в Оклахоме, но манси на Урале больше нет! Целиком обрусели в крепостном праве солевара Строганова!
Этот снимок сделан позапрошлым летом и не соответствует действительности. Не верьте своим глазам!
Вогулы приземистые, а я вон какой дядя Стёпа. Туземного во мне — одни глаза и причёска. На обеих головах одинаковые. Одинаковые, да не совсем: на старой голове стёкла плюс три, на молодой — глаза босиком и зубы как у сенегальца!
Вторая голова появилась недавно, в прошлом году. Сначала набух желвак над правой ключицей. Именно желвак, а не жировик. Твёрдый, как бы кость внутри. Неизбежно вспоминаем о чьей-то клятве Гиппократа. Подозрение сами знаете на какую беду, любой Пирогов обязан спровадить в краевой центр... Город славы трудовой Марата Гельмана!
Сборы и прощание с друзьями. Всякое может случиться... Скольких зарезали прямо на столе!
Волны провожающих набегают на берег, оставляя мусор и обломки погибших кораблей. Одних только жён было пятеро, просто не верится... Ну и ветреник! Из них по-русски понимали трое, но лишь одна с полуслова... А надо с полувзгляда!
И все трое прикатили на последнее прости! Отчётливые следы неземной красоты: выбирал пристально, как ястреб!
— Чур одному — не давать никому: мой Васятка везёт Сашеньку в Пермь!
— T’as eu un accident de poussette? Мой Владик везёт: у нас мерс!
— А у нас сегодня кошка родила вчера фиат! Кто старшая жена — вы или я?
Потом обнялись и заголосили... Раньше надо было думать, сколько раз говорено!
Плач на реках Вавилонских любому испортит настроение, даже крокодилу. К ночи весь город притих и насупился: народный любимец на прицеле у Костлявой... простёрла длань с косовищем!
Наутро весь Очёр запьянствовал бессмысленно и беспощадно, с основания мира не видано даже в банный день!
Кроме виновника торжества запьянствовал: я люблю сладости, а не водку. Все зубы на тянучках съел. Прямо под усами — Чёртов мост через Альпы!
Ну и наплевать: на старой голове мост!
Кто мог надеяться на лучшее? Никто не мог, ибо нет пророка в отечестве: отряс пыль и удалился пеш неведомо куда! Померк луч надежды: всё пропало! Очёр с головой погрузился в отчаяние... Милые мои!
Наступает закономерное удушье, кое-кто вынырнул отдышаться... Горе-то какое: белый свет не мил! Обратно погрузился в отчаяние... Похороны Сталина!
Не на фронт же забирают, думаю, зачем пороть горячку. Месяц не порю и два не порю. Уже Васятка поменял мазду на майбах! Плодитесь и размножайтесь, мне-то какое дело.
На четвёртый месяц желвак возьми да и лопни... А там голова! И возговорила голова человеческим голосом:
— Je veux être!
Мм-дя, вот вам и... Впрочем, кто бы удивлялся, только не я. Поспешать надо медленно! Небольшой пример из жизни.
Я сирота, вырос в детдоме. Внезапно выкатился полтинник и нахлынули воспоминания... Одновременно волчье вымя сосали: Ромул и Рем! Трубите сбор! А в живых-то четверо сверстниц и ни одного пацана-одногодка... Средний возраст Пушкина!
Вопрос: как уцелел Санька Дремлюкин? Ответ: дуракам везёт! Три года просидел в пятом классе. Поспешать надо медленно...
То же самое и Фома Фомичь говорит: не суетись, а читай завещание Велимира Хлебникова. Видишь, у Митурича дважды мелькнуло неуверенное предположение будто бы...
А вдруг не Да, а Дае?!
Поэтому не Фома Фомич, а Фома Фомичь. Внимание: таких обидчивых ещё поискать! Не вздумайте хвалить!
Писатели редко отвечают на письма, так называемый Фома Фомичь — вообще никогда...
Между нами говоря, шестая жена — la citoyenne de la France née en France, поэтому не понимает перебоев с пармезаном... Сани в Казани, хомут в Костроме! А сердце-то где? Нелепый вопрос... Прямо перед вами, а в нём дочь Юлия.
За версту видна порода: нос острова Пасхи... От Юленьки у меня внуки: во-первых, внучка Таня. Наша Таня громко плачет! Дедушка раскидал бумажки, а рвать-то не даёт!
Потому не даёт, что не раскидано, а втираю вам очки... Сейчас Юлька встанет, соберёт и разложит по коробкам. Отдельно вопли, отдельно — возгласы!
Справа большая синяя копилка ума холодных наблюдений и сердца горестных замет. Оставить благодарным потомкам или отдать на растерзание внучке? Вопрос! А вы почитайте, пока Таня жуёт пряник!
Если кто и любит морочить людям голову, то уж никак не я. Так и быть — наглядные пособия: чудеса в решете! Учились бы, на старших глядя.
Однажды Фома Фомичь заглянул в почтовый ящик, а там привидение:
— Я странник убогий, молю о ночлеге... Впустите погреться!
Теперь внимание, читатель: лесть крутого посола!
— Какой вы добрый, я оттаял до кишок... Со мной такое впервые. Врут, что скоморох попу не товарищ!
На грани оскорбления: рыкающий Парнас! Каково? Полный успех предприятия! Увяз коготок — пропала птичка:
— Достопочтенный соискатель! Даю отзыв не только на синий коробок, но даже и на розовую картонку: пойдёт, как горячие пирожки. Лучшие пожелания. Не сем умолкаю и надеюсь на взаимность.
Надеяться не вредно: сам не плошай. Делаем второй шаг — за грань оскорбления:
— Перечитал вашего Вакха натощак и понял: забавы барчука, бледный отпрыск благополучия! Вы сейчас в Париже или на Капри?
Желающие приступают к охоте на бегемота: вынырнул!
— Ну и дурак ты, Саша из Очёра. Два слова о барчуке. Тридцать три года производственного стажа. Два слова о Капри. Не ранее пяти лет спустя увольнение. Привет.
Давненько не хаживали мы на русского медведя, давненько... Со времён Бородина! Позвольте представиться: Антанта наизнанку!
Очень простое объяснение Антанты: у Фернана Леже русская жена Надя, у Сальвадора Дали — Гала. Выворачиваем наизнанку: Je avec l’épouse le numéro six!
Le mari est la tête de la famille, la femme est le cou. Le cou tourne la tête par le caprice personnel. Mais maintenant j’ai deux têtes... C’est pourquoi le cou restera à Lyon, mais j’ai allé visiter la petite-fille Tania!
А вы думали, откуда в Очёре une gamme de peinture à l’acrylique de Sennelier? То-то же, Фома Фомичь! Предлагаю мирные переговоры!
Какое там — привык сплёвывать сквозь прицел... Прикипел к прикладу! Переговоры невозможны, остаётся братание: corbeau contre corbeau ne se crèvent jamais les yeux!
Братание делается очень просто: штык в землю. Легко сказать, пули так и жужжат! Кто подговорит Фому Фомича нарушить присягу? Писатель Тынянов, больше некому!
Любой мальчишка в Очёре знает, а вы не знаете! Как называется его последний рассказ? А Фома Фомичь ночей не досыпал — твердил наизусть!
И вот старый граф решил, что пора его сыну проездиться по России. Но ведь ни Попо, ни воспитатель не знают русского языка. Решено: зовём Андрейку, пусть научит, а заодно и свой французский освежит.Тайной вечери глаз знает много НеваОказывается, незаконный барон Андрей Строганов до сих пор в крепостной кабале... Получай отпуск на волю! Но эти трое до того крепко сдружились, что Попо не желает ехать в Париж без Андрейки: три мушкетёра!
У чугунных коней, у широкий камней
Дворца Строганова.
Если вы не читали Кюхлю, Восковую персону, Смерть Вазир-Мухтара, Подпоручика Киже и Малолетнего Витушишникова — горе вам! Почему до сих пор нет в Очёре памятника Юрию Тынянову? Какие-то ящерки взамен... Срамотища!
Двенадцать лет собирал в голове Тынянов своего Гражданина Очёра... До последнего дыхания собирал, но успел-таки нашептать рукопись жене!
Почему такое промедление? Потому что художник отвечает головой за каждый мазок, а писатель — за каждую запятую! Завёл речь о гвоздях — понимай значение кувалды, освоился в кузнице — изучи устройство домны, изучил домну — какого цвета колчедан? А уж где колчедан, там и строение Вселенной!
Однажды Юрий Тынянов с головой ушёл в тонкости выплавки ковкого чугуна, а тут нагрянули тормошить: какое ваше отношение к творчеству Велимира Хлебникова? Не откажите в любезности черкнуть пару слов! И Тынянов пишет коротко, но ясно:
Хлебников был новым зрением
Почему-то не Петров-Водкин и даже не Филонов, а Хлебников был новым зрением... Ваше слово, Фома Фомичь!
Досужие зеваки наврали с три короба: наволочка, любил погреться у костерка из своих рукописей... Никаких костерков, а берёг каждый обрывок! Мечтал издать собрание сочинений, да не вышло... Вся бумага — только по личному распоряжению Ленина, как гвозди для Каширы: через труп Маяковского!
Делать нечего, придётся обождать... И Хлебников сдался на уговоры Митурича подкормиться в деревне. Приехали в деревню. Действительно: корова. Сразу напекли блинов со сметаной! Голова заработала на удивление!
Над чем заработала? Над перепиской давным-давно готовых произведений, а это и есть подноска снарядов.
Потому что Хлебников понял: пора менять образ жизни... Постиг художественное слово — займись живописью! Да он ведь ещё и законы времени успел открыть... Тем более! А вы думали, зачем Хлебников предпочёл сомнительного Митурича семейным обедам у Мандельштама? Студень из конины даже бывал!
Наелся Хлебников блинов со сметаной, да и просит Митурича:
— Хочется вот эту баньку изобразить... Дайте мне кисточки.
— Извольте! — отвечает Митурич.
Хлебников берётся за скромный деревенский вид... Но рука плохо слушается — дрожание конечностей! Смерть стоит за плечами!
А разве у меня не стояла, когда желвак на шее набухал? Вы бы знали, какая вонь изо рта: вся нараспашку до самого копчика!
Нескромно сравнивать себя с Хлебниковым, но приходится: начинаю там, где он завершил... А всё из-за второй головы! Казалось бы, именно то, чего не хватало: новое зрение... Но эта зоркая голова день-деньской бредит словами, невозможно сосредоточиться! Хотите совет? Соколиная охота: замшевый колпачок на голову. На которую из двух? Догадайтесь сами!
Правильно, старая голова не потерпит... С какой стати? Старикам везде у нас почёт! Однако же и молодая своего не уступит: весь мир насилья мы разрушим!
Налицо двоевластие.
Хотите совет? Вмешательство сильной личности! Облеченной доверием! Теперь вам понятно, откуда и зачем Фома Фомичь: язык удивительно подвешен... Царь-колокол упал от зависти!
И опять Фома Фомичь заглянул в почтовый ящик, а там привидение... Получаю стремительный ответ:
— Попробуйте вникнуть и доложите о последствиях:
Отчего ж не попробовать... À brebis tondue Dieu mesure le ven!
