В. Молотилов


Заголовок «Русский пророк» шрифтом DS Gooseka2.ru
ka2.ruka2.ru

Русский пророк



Персам я сказал, что я русский пророк.

Велимир Хлебников.  Из письма 14.04.21


Я ощущаю пенье вселенной не только ушами,
но и глазами, разумом и всем телом,
и началось это ещё в 1905 году.

А.Н. Андриевский.  Мои ночные беседы с Хлебниковым


Мой белый божественный мозг
Я отдал, Россия, тебе.


Велимир Хлебников.  Вши тупо молилися мне...



Буквица “П” шрифтом Stylo Bold (автор шрифта Dubina Nikolay)алимый зноем, жаждою томим,
Замешкался и от своих отбился,
В тени чинары спит, и перс над ним,
Над псом неверным, наклонился.
Перстами ловкими груди —
Клинок? наган? — спи на здоровье,
Винтарь украдкой разрядил,
Обратно сунул в изголовье.
Сейчас увидим, что за гусь,
Какие у бойца повадки,
В штаны наделает урус
Или обрадуется схватке.
Урусы любят воевать
И девок добывать в Гиляне.
— Сарбаз-э кизил, пора вставать.
Вставай, в глаза друг другу глянем.

1

Пески, Пескида, месяц молодой,
Как холодно, бр-р, стало быть, попался.
С роскошной крашеною бородой,
И камень храбрецов на пальце.
Не патронташ — из выстрелов броня,
А у братвы — распятие Андрея.
Разъятый труп, глаза для воронья,
Особенно вот это греет:
Чик-чик — и оскопят на кляп
Местоблюстители ацтеков.
Чик-чик, ха-ха, каля-маля.
Не зверя бойся, человека.
Но страха нет — свидетель Син,
Все зиры его, зины; в полушаге
Готовая резня разинь,
Смерть наяву, не на бумаге.
Ну, Шопенгауэр, твоя пора: гляди,
Гляди сюда, певец кончины,
На эти скважины в груди
У расчленённого мужчины.
Должно быть ровно двадцать семь,
33 точек Пифагора.
Удар о дно, смерть насовсем?
Дна нет, смелее в вир с угора.

2

Но перс привстал, и вдруг швырнул
Самозарядное кровило
Вверх — в зиры Сина, в Ай, в луну.
Не очень-то и удивило.
Всё правильно: урус наби.
Дырявить русского пророка
Грешно. Винтарь с подсумком — на, бери
Пиявок сухопутных кокать.
Нет, сидор — никому: сопрут
На курево, на самокрутки.
Нет, только через труп,
Чужому рукописи — дудки!
Куинджи, Верещагин, Гё —
Отличный повод для зевоты.
Приказ песок топтать ноге,
А сам — на Шишкина широты.

3

Водораздел Сибирь–Урал,
Чудные братья из Казани
За чучелками, чёрт бы их побрал,
И заблудились в наказанье.
Тогда-то бродни мне прожёг
Ночной позорник этот Шура.
„Портянки спас в один прыжок!” —
И лыбится своим прищуром.
Осёл оболтус обалдуй
Ракло раззява распустёха.
Взял дурня на свою беду,
И как теперь по хляби пёхом?
Весь табор спит. Дым да туман.
Улиткой сырость лижет спину.
Поют? Устал, самообман.
Одной спины полпуда скинул.
Кому тут петь. А монастырь?
Не донесёт от Верхотурья:
Как ни спрямляй — не три версты.
Там чудеса, там леших дурят.

4

Но пенье чьё-то налицо.
Никак не морд власатых рёвы.
Платона пенье без певцов?
Или на пот сошли покровы,
И внял я неба содроганье?
Придумали небесный свод,
Налгали купол, мирозданье.
Здесь рудники, а не Завод,
Какая-нибудь штольня рядом,
«Дубинушка», подземный бух.
На выбор: Молох или ладан?
А Кеплер? ведь не только слух,
Не перепонкой волны дрожи —
Лопатки,
рёбра,
плюсны стоп.
А вдруг про Господи про Боже,
Про Боже мой — совсем не трёп?

5

Проговорился о звоночках
Араб захватчик Магомет.
Не тренькало и в эту ночку,
Не слышу колокольцев, нет.
Лгут Пифагор, Платон и Кеплер,
И Хлебников — отпетый лгун.
Благоразумен ты, нелеп ли, —
Сказали „Будь!” — ответ: „Могу”.
Но кто сказал, какие силы?
И почему в тайге, в ночи?
Иди догадывайся, милый,
А догадался — помолчи.
Молчи, загадывать не надо,
Куда-нибудь да приведут.
Здесь газават, а слышать гада,
Понять зверьё — пророк Дауд.
Нет, не Дауд. Дауду горы
Подпеть старались, как могли.
Нет, не Дауд, какие споры,
А Сулейман Дауд-оглы.
Да, Сулейман и его кони.
Как Сулейман понять коня,
И передать ему законы:
Двуногие не чтут меня.
Берите, вещие каурки
И сивка-бурка Холстомер.
Пророка прочат в полудурки
Хранители весов и мер.

6

Вот привели. Уже светает.
И в самом деле, бирюза.
Бородка, в общем, не густая,
Морочат натощак глаза.
Бородка — так себе бородка,
Щетина, в основном усы.
И смотрит, кстати, даже кротко —
Как соплеменники Мусы,
Когда хитрец водил в пустыне
И манной простака питал.
Нет, от ночлега не простынем,
Не только в римлянах vital.
Ну, Победитель, ты витаешь,
Ну ты даёшь, товарищ Жизнь!
Растительность весьма густая,
С пустыней перегнул, кажись.
Песок — на побережье моря,
Пескиды волны — где прибой,
Баку и Самородов Боря.
Нет, без меня, само собой.

7

Я остаюсь. Плывите, братцы.
Баку — Норвегия — Судан.
Да, пёхом в Индию пробраться —
Не пустяки, не без труда.
Наверно, ходят караваны.
Могу и в шайку англичан.
Побрезгуют, поди, болваны.
Тогда бекташ, скакун-рычарь.
К Рамануджану, он в Мадрасе.
Числяр что надо, мне под стать.
Нет, с полпути — ни в коем разе.
Ну вот, и начали пытать.

8

Сидит плюгавый старикашка.
Глаза-буравы. Засверлил.
Ах, газават. Опять промашка.
Стругать уруса привели.
Глаза Распутина, Блаватской:
Потусторонние глаза.
„Димитрий сам, своей же цацкой...”
Семитка пик взамен туза.
На выстрел броситься, как пума.
Или метнуть таёжный взгляд,
Взгляд-волк, угробича-схрумхрума.
Взгляд, быстро в логово, назад.
Ты безучастье бодисатвы
На тройку выучил, русак.
Во-первых, никакой кусатвы
И никаких страстей-кусак.
Бесстрастие, покой во взоре,
Ресницами ни-ни хлоп-хлоп.
Вернула радужка цвет моря,
Разморщил русла пота лоб.
Всегда почувствуют собаки
Прохожего малейший страх.
Они стрелки или рубаки?
Старинный вжик или бабах?
Пальба, резьба — не всё ль едино.
Пролаял, отдает приказ.
Решили порешить, седины?
Выводят. Ах, забыл: намаз.

8

Нельзя молиться при кафире,
Не пялься на зады, гяур.
Все нá семь точек. Майна, вира.
Эх, тютюна б на перекур.
Вползай, гюрза, в мой пыльный череп,
За белый мозг, гадюка, мсти.
Юг — только времени потеря,
А этого нельзя простить.
Ты затеряешься на юге,
Измолвнешь на жаре, гуру.
Урал, стволы поют, как дуги
Со струнами... Долой жару!
Лети, с веночком чёрт, на север,
Крути власами бороды!
Цвет преимущественно серый,
Не Верещагина, — туды.

9

Ну вот, Аллах внушил, как надо.
Семитка пик. Секим башка.
Исчадие, кафиров чадо —
И под топор, как петушка.
Мне приговор, как понимаю.
Вещают на предмет меня.
Затрясся весь: „Мусейлима!” и
„Мутанабби!” Что, “разменять”?
Перстом грозит и указует.
Понятно, в балочку ведут.
Сейчас разденут и разуют.
Нý, череп, отдыхай — вот тут.
А не Сибирь противо-место,
И противо-судьба — тунгус?
Здесь проповедана Авеста,
Поэтому — в болота, в гнус,
Тунгус на пальцах досчитает,
Перенесёт другу степей,
А тот — Америкам, Китаю...
Три в степени прибавь к теперь,
Но не успею эту степень
Найти — себе, лично свою.
Из винтаря присядет слепень?

10

Вот чудеса-то, сыр суют.
Винтарь суют. Вот это чудо.
Кардаш, не надо так смотреть.
Возможно, газават не всюду:
Иранский лев муслим на треть.
Авось дотащимся до моря,
Я передумал в Индостан.
Не куксись, дорогой, не горе,
Дойду и доживу до ста.

2000, 2012, 2022


————————

         Примечания

  ‹...› Стенька Разин с 3000 казаков овладел Гилянью и держал её много лет, шах ничего не мог ему сделать   (Соловьёв С.М.  Пётр Великий на Каспийском море)

  Красный воин (перс.), причём не воин-разбойник, а служивый, т.е. Разин навыворот по целям вооруженной борьбы.

  Персидский плен Велимира Хлебникова добродушно описан им в «Трубе Гуль-муллы». А.Н. Андриевский («Мои ночные беседы с Хлебниковым») умрачняет: „Мусульманское духовенство в этой зоне объявило газават не только русским войскам, но и всем русским вообще“.

  Бирюза.

  Заёмное с немецкого языка слово патронташ (Patronentasche) звучит на персидский лад (кардаш, бекташ), но Хлебников непреклонно и вопреки внятности переназывает его широкой бронёй из зарядов. У гилянских повстанцев этот — единообразный, судя по снимкам тех лет — подсумок напоминает орденскую ленту через плечо. Косой крест Св. Андрея Первозванного — на груди братвы — невольно (или сознательно: Андреевский флаг?) получался из пулемётной ленты, которой они обматывались.

  При объявленном газавате, он же малый джихад, клинки бойцов (огнестрельное оружие и взрывчатка не оговариваются) направляют ангелы. Воины ислама оказываются отчасти куклами, зато не убийцами. Это ангелам повелевает Аллах: „Я брошу в сердца тех, кто не уверовали, страх; бейте же их по шеям, бейте их по всем пальцам!“ (Коран, сура «Аль-Анфаль»). У ангелов малого джихада (большой джихад есть духовная борьба против иноверцев) бывал в ходу и творческий подход — затыкание рта кощунника его же детородным удом.

  Узоры точек Хлебникова есть числа пифагорейцев, о которых дают представление игральные кости (в перевранном виде: пифагорово число три — не точки на одной линии, а вершины равностороннего треугольника).

  См. Мурзаев Э.М.  Словарь народных географических терминов. Подозрительна хлебниковская перекличка вира с выреем.

  Как раз наоборот. Ислам знает сто двадцать четыре тысячи пророков-наби и триста посланников-расулей до проповеди Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует. Мухаммед (Мохаммад, Мохаммед, Магомет) — завершение, „печать пророков“. После него возможен только аль-мутанабби (лжепророк), и таковой безусловно подлежит смерти. Соперник Мухаммеда пророк Мусейлима был уничтожен Абу Бакром; расправа с Мирзой Бабом — относительно недавнее событие. Несомненно, Хлебников понимал последствия самопровозглашения:  своё  имя Мехди (посланный Богом Спаситель) он прошептал только  ночью  и только  жуку  («Ночь в Персии»). Каким-то персам Гуль-мулла всё-таки доверился, о чём сообщил в письме сестре Вере. Нелишне напомнить, что мусульмане, ожидающие Мехди, называют Его сахиб аз-заман (господин времени). Хлебников смолоду посвятил себя спасению человечества посредством законов времени, и поэтому считал оправданным самоназвание Мехди.

  Заплечный воинский мешок. Не всё же знаменитая наволочка. Именно с красноармейским  сидором  Плетусь, ученье моё давит мне плечи, / Проповедь немая, нет учеников. Юрия Нагибина, по его признанию, поразила такая вот подробность хлебниковских странствий:
     „Мешок с рукописями оказался очень тяжёлым. С таким грузом идти нельзя. Рукописи предлагаю оставить, Велимир категорически отказывается. Он нёс их в Персии, на Кавказе, донёс до Москвы, и тут не желает с ними расставаться. Я понял его чисто физические труды, которые он предпринял уже для того, чтобы донести свои мысли людям“. (П.В. Митурич.  Моё знакомство с Велимиром Хлебниковым). И как было Митуричу не возненавидеть Маяковского за враки „с собой Хлебников не привёз ни строчки“?

  В урало-сибирской глухомани „‹...› проницательные павдинцы долго принимали нас за японских шпионов ‹...› Другие видели в нас “студентов”, желающих устроить смуту. Один пьяный лавочник долго и в сильных выражениях объяснял мне опасность наших тайных занятий, и даже для наглядности показал, как он раздавит нас в кулаке, если выследит“. Виктор Хлебников предстаёт в письмах его младшего брата 1. руководителем артели по заготовке чучелок; 2. скупердяем; 3. воспитателем-занудой: „‹...› Витя страшно экономничал и даже хотел отучиться и меня отучить от скверной привычки есть ежедневно, но, к сожалению, безуспешно. ‹...› Витя ко мне относился довольно хорошо, но всё старался поставить меня в зависимое положение и иногда изрыгал такое количество советов, замечаний и упрёков, что мне становилось тошно. До сих пор мы жили с ним дружно, дружно — и вдруг такой случай: я взялся набивать 21 шт. в день, но иногда набивал меньше; Витя хотел, чтобы я не набитых птиц набивал на следующий день кроме порции, я отказался. Тогда Витя перестал совсем мне давать птиц для набивки“. Правда, Витя съел на глазах у брата сырое сердце чёрного дрозда, якобы в знак своей кровожадности. Как бы не так.

  Павдинский (от р. Павдá) Завод — бывшего Верхотурского уезда Пермской губернии. Верхотурье — святые места, намолённые чуть не с времён Ивана Грозного, оказывается вблизи места, где произошло внезапное превращение Вити Хлебникова в пророка Велимира.  И началось это  в тайге пограничья Урал–Сибирь. Каждый кулик свое болото хвалит? Но Гуниб и Гергебиль — это 1903 год. Отчие болота с их кровососами не похвалю, но Верхотурье — действительно вверх по Туре от деревни Чувашево, Малое Берёзово тож, где моя бабушка Ольга Артемьевна Молотилова отличала нас, коренных, от столыпинских “самоходов”: „Мы — чалдоны“. Верхотурье знаменательно перекликается с ‘верхотурой’ (“самый верх”). Вот вам и отчие болота. Болота — это Гилянь: „Воздух в ней, кроме высот, нездоров: сырость порождает многие болезни“ (А.С. Грибоедов.  О Гилани).

  Стихотворение «Гонимый — кем?..» пышет неприязнью к православию: бóи в сковородки | вой власатых морд. Но есть у Хлебникова чудесные обмолвки с точностью до наоборот: О, русского взоры, / Окиньте имение, / Шестую часть вселенной, / Леса, моря, соборы... / “Моя” местоимение / Cкажи, коленопреклонённый (Песнь мне).

  Судя по Шуриному „‹...› пруд 30 лет как спущен“, от Павдинского Завода в 1905 году оставалось одно название.

  Отрицать истовенность (по Хлебникову) пророка Мухаммеда не приходится. Моцарт признавался: пока не возникало приятного щекотания в области локтя — о сочинительстве нечего было и помышлять. Мухаммед отличал самодельную речь от внушаемого свыше по предварительным звоночкам. Эти оповещения бывали нечасто: суры Корана записывались 23 года.

  Ильяс, Дауд, Сулейман, Муса = Илья, Давид, Соломон, Моисей. Дауд-оглы = сын Давида. О пророке Дауде в Коране (33:18) сказано: „Ведь мы подчинили ему горы — вместе с ним они славословят вечером и на закате, и птиц, собрав их, — все к нему обращаются“. Сын Дауда, пророк Сулейман, знал язык зверей. Особо выделены кони.

  Победитель’ — русский перевод с латыни, упразднённой Хлебниковым, его имени Victor. Обиходное Витя нечаянно ложится на подзапретное vita, жизнь. Витал — от vitalis, жизненный — зыбится на пограничье русского (витать) и греко-латинского корнесловов. Витала даже на излёте у Хлебникова было столько, что думалось и писалось: Ежели скажут: ты бог, / Гневно ответь: клевета, / Мне он лишь только до ног!

  Лариса Рейснер.  Баку – Энзели: „19 мая 1920 года регулярные войска Великобритании впервые на Востоке были побиты в открытом бою и отступили, едва выкупившись из позорного плена“. Войска были в основном “цветные”, индусы и тюркосы. „Рослые, стройные, с бронзовым профилем богов — и с бедной, запуганной лесной душой — они плакали, как дети, не надеясь на пощаду. И вдруг не только освобождение и жизнь, но такое спокойно-братское отношение ‹...› Многие из этих людей ‹...› ушли нашими друзьями“. Рейснер встречала индусов-перебежчиков в Реште: кавалеристов! Из области предположений: прояви Хлебников настойчивость — попутчики в Индию нашлись бы непременно. Бекташ — бродячий дервиш. Почему бы не предположить, что, Хлебников — а его личное общение с местными дервишами известно — овладел в Персии зикром суфиев исавийя или мевляви, отчасти напоминающему камлание сибирских шаманов? Позже был Ручей с холодною водой, / Где я скакал, как бешеный мулла ‹...›. Скакал не на коне — на ногах.

  О числяре Сринивасе Рамануджане см., например, www.ka2.ru/nauka/ivanov_2.html.

  У сибирских чалдонов цифра шесть — шеститка, семь — семитка. Опасная игра слов: а ну как семитку пик из «Пиковой дамы» горячие головы сблизят с верой семитов-арабов (вся в лезвиях и остриях)?

  С головы до ног русский человек, а не ряд пума–волк–заяц. „Кроткий, молчаливый, и как бы вечно испуганный Велимир Хлебников”, — враки Юрия Анненкова. Бодхисаттва — любое воплощение Будды, не обязательно человек. Эти возвышенные существа якобы наличествуют в мире, не участвуя в жизни, никак и ничем себя не проявляя. Исходя из указанного, «Бодхисаттва Хлебников» Ст. Лакобы — тоже враки: Хлебников был и остаётся мощным движителем созидания. Простой пример: необъятный громозд исследований о нём самом.

  Кафир хуже гяура. Кафир — каждый, кто говорит, что ниспосланный Коран сотворён.

  Священная семёрка, хафт: лоб + локти + колени + большие пальцы ног. Пифагор, коего друзы продолжают считать пророком, не любил семиугольных чисел. Мухаммед относился к семёрке с приязнью. Но гораздо больше пророк — да благославит его Аллах и приветствует — любил дробь 1/5: пятую часть добычи воинов ислама он требовал лично себе.

  Муслим (араб.) = верный, покорный. Ислам = покорность. У иранского льва под гривой ещё и огнепоклонник с манихеем.

————————

         Мой «Русский пророк» спорен, мягко говоря. Завиральная писанина, грубо выражаясь. Даже так: поток сознания не Джойса, а именно Блума. Хлебникову навязывают судьбу, желаемое выдаётся за действительное. “Пение вселенной” остаётся на совести Александра Николаевича Андриевского (числяру Андриевскому — числяр Клайн: „Мы не слышим музыку небесных сфер потому, что привыкли к ней с самого рождения“). Зимой 1982 года я был в Москве, имел возможность свидеться, но не успел: днями Андриевского положили в больницу, а в ноябре следующего года он умер. Дуганов не разделял моих восторгов от неприкаянных о ту пору «Ночных бесед»: „Не любил Велимир Андриевского...“
         О строгом старце-федаи — небылица, конечно. Допрашивали свои («Ручей с холодною водой...»).
         Обстановку пленения описывают по-разному. Даже именно пустыня пушкинского «Пророка», пески. Даже якобы и днём: заснул в тени одинокого дерева с причудливой кроной. Если верить потерпевшему, налицо звёздная ночь, и не пустыня: нашлась охапка соломы в изголовье. Каким образом отпустили? Один из воинов тихонько подтолкнул пленника в спину. Этот жест, по Андриевскому, означает „иди с миром“. Хлебников по взгляде избавителя поймал сочувствие: попадешься ещё раз — ангелы джихада надают „по шее, по всем пальцам“; воротишься к своим без винтаря — шлёпнет Чека. Впрочем, жалко смотря на меня читается и как “жалобно смотря” “смотря снизу вверх”, т.е. отнюдь не “жалеючи”.
         Можно в два счёта доказать, что ночные курильщики — курды Кучек-хана, а не гилянцы-федаи. Всё так, однако напомню слова древнего мудреца: „Источник всякого знания — простонародье“ («Мо-Цзы сянь-гу»). Курды или персы — всё равно неграмотные низы. Таким образом, тёмной ночью тёмное простонародье узрело в “урус дервише” нечто такое, о чём не подозревал его просвещённый отец, поклонник Дарвина и Толстого.
          Дайте срок, простонародье озвучит и расцветит своё любовное знание.


Передвижная  Выставка современного  изобразительного  искусства  им.  В.В. Каменского
           карта  сайтаka2.ruглавная
   страница
исследованиясвидетельства
                  сказанияустав
Since 2004     Not for commerce     vaccinate@yandex.ru