Хенрик Баран

О “контрапункте”  Хлебникова



ka2.ruсследователям творчества В. Хлебникова хорошо известно, что в небольшом фонде поэта, находящемся в Отделе рукописей Института мировой литературы РАН, хранятся четыре черновика его первой сверхповести «Дети Выдры» (опубликованной в начале 1914 г. в альманахе «Рыкающий Парнас»). Два из них — ранние редакции шестого паруса (части) сверхповести.1 Ещё один состоит из нескольких стихотворных фрагментов, последний из которых совпадает с окончанием 1-го паруса.2 Наконец, четвёртый из черновиков в ИМЛИ — прозаический текст, записанный в школьной тетрадке и близкий к первым двум парусам сверхповести как по стилистике, так и по фрагментарной манере повествования.3 В литературе о Хлебникове этот черновик известен как “план-конспект” (Н.И. Харджиев), “сценарий” или “либретто”. Он состоит из целой серии небольших эпизодов, в которых участвуют путешествующие по разным векам и культурам главные персонажи сверхповестиСын Выдры и Дочь Выдры.

Рукопись дошла до нас в неполном виде. Начальные страницы тетрадки отсутствуют: сохранившиеся листы, по-видимому, пронумерованные самим Хлебниковым, начинаются с девятой страницы и заканчиваются двадцать третьей. Сам текст состоит из двух дел (действий), каждый из которых делится на ряд видов (сцен, картинок).

В одной из наших недавних работ мы рассказали о находке начала “плана-конспекта” в амстердамском архиве Н.И. Харджиева и опубликовали этот текст, который проливает свет на общий замысел не только черновика, но и сверхповести в целом.4 Хлебников задумал новое большое произведение как некое театральное действие, построенное по законам не обычного, трёхмерного пространства, а намного более свободного мира его собственной фантазии: Подмостки перенесены из мира в мозг, [так как ибо этот второй] / законы мозга более гибки, чем мира, / мыслимое больше бывающего. Именно благодаря законам мозга Сын и Дочь Выдры осуществляют свои многочисленные перемещения и перевоплощения, а сам текст, начавшийся с космогонического мифа, заканчивается на острове высокого звёздного духа, то есть в душе Сына Выдры.

Хотя бóльшая часть плана-конспекта читается относительно легко, в нём встречается немало “тёмных” мест. Мы имеем дело с черновиком и поэтому сталкиваемся с зачёркнутыми строками, с вариантами отдельных слов и фраз без чёткого указания, который из них можно считать последним, а также, что особенно существенно, с результатами привычки Хлебникова не дописывать окончания слов (а иногда и бóльшую часть того или иного слова). К сожалению, трудночитаемые места относятся к разным слоям текста и поэтому реконструкция одного, основного, слоя — то ли начального, то ли последнего — на сегодняшний день кажется невозможной.

Расшифровка “тёмных” мест в черновике осложняется ещё одним фактором: разнообразием и экзотикой эпизодов, в которых появляются Сын и Дочь Выдры. Законы мозга позволяют поэту легко перенести своих героев из индийского леса в гостиную в России пушкинского времени, из Египта времён Александра Македонского в современную Арктику. Открывается большое пространство для текстологических гипотез, которые потенциально оправданы характером хлебниковского текста. Поэтому, тем более исследователям, работающим с этим черновиком (и со многими другими автографами Хлебникова), следует проявлять осторожность. Не говоря уже о поисках графически схожих мест, которые могут подсказать то или иное решение, везде, где это возможно, прочтения мест ‹нрзб› должны выдержать проверку на степень их соответствия окружающему контексту: введение нового тематического материала как раз обозначено Хлебниковым достаточно чётко, а продолжение какой-то темы, заявленной раньше, может сопровождаться сокращениями или логическими пропусками.

Среди иллюстраций к пятому тому «Собрания сочинений» — несколько страниц из плана-конспекта, в том числе и последняя (л, 7, об.).5 Как видно на иллюстрации, верхнюю часть этой страницы занимает небольшой прозаический фрагмент, состоящий из шести строк. Над ним, в верхнем поле, две строчки: первая — Энгвези это ты?, вторая — одно слово, явно начинающееся с буквы “д”, но не поддающееся прочтению.6 Ниже фрагмента — ещё одна строка текста, скорее всего самостоятельная, играющая роль своего рода пометы для режиссёра:


Авансцена имеет вид железнодор‹ожного› полот‹на›.7

Особый интерес представляет рисунок, который Хлебников набросал под этой строкой — две ломаные линии, идущие наискосок, слева направо и вверх. Они пересекаются три раза, в результате чего образуются два полных и два неполных ромба:


ka2.ru


Над каждым верхним тупым углом поэт записано насколько слов (группы А1, А2); под каждым из нижних тупых углов — одно слово (группы Б1, Б2). Справа от рисунка тоже записаны наискосок три слова. Первое из них легко расшифровывается как Контрапун‹кт›. Второе начинается буквами апл: возможно, что права Н.Н. Перцова, прочитавшая это слово как апл‹одисменты›. Третье, как нам кажется, начинается с буквы д; по-видимому, данное слово, явно недописанное Хлебниковым, должно быть прочитано как д‹ейма› или д‹ееса›.8

Слова, обозначенные нами термином “группы”, имена персонажей, взятых Хлебниковым то ли из литературы и мифологии, то ли из современной жизни. Имена в двух нижних группах Б1 и Б2 расшифровываются легко — это греческая богиня любви Киприда (Афродита) и вавилонская Истар (Иштар), богиня вечерней звезды и плодородия. Учитывая предшествующие виды в черновике, да и содержание опубликованного текста сверхповести, ясно, что эти два персонажа могли фигурировать в недошедших до нас дальнейших эпизодах черновой редакции.

Группа А2, расположенная напротив Истар, состоит из трёх имен. Наиболее важное из них — Копер‹ник›, написанное буквами приблизительно того же размера, что и имена богинь. Такое прочтение подсказано, с одной стороны, появлением схожего написания на листе 5 об., в списке имён персонажей — героев других частей «Детей Выдры», а с другой — присутствием знаменитого астронома в 6-ом парусе, среди персонажей, посетивших душу Сына Выдры, и, в более развернутой форме в черновиках этого паруса. Другие имена в этой группе — [Русте‹м›] и Зораб (другие транскрипции — Ростем, Сохраб) — знаменитый герой древнеперсидского эпоса и его сын, с которым он вступает в трагический бой. Оба они воспеты в «Шах-намэ» («Книга царей») Фирдоуси. По-видимому, Хлебников собирался ввести Рустема в текст рукописи, но тут же передумал, предполагая соединить в каком-то эпизоде сына героя с богиней Истар.

Отметим, что персидский мифологический материал встречается раньше в черновике: Я умер. Ормузд, проводи меня (л. 2, об.). А в 3-ем парусе «Детей Выдры» поэт использует персидские сказания об Искандере — Александре Великом. Непосредственный источник этого паруса — глава «О древних походах руссов на Восток» из книги востоковеда В.В. Григорьева «Россия и Азия» (СПб., 1876): здесь дан пересказ части поэмы Низами «Искандер-Намэ».

Обратимся к трём словам, записанным столбиком и составляющим группу А1. Верхнее из них частично замазано и, возможно, не дописано, поэтому предлагаемое нами прочтение Сиб‹илла› мы считаем достаточно проблематичным, тем более что оно не соответствует двум остальным именам — [Заикин] и Кащеев.

В отличие от других персонажей, нашедших себе место в хлебниковском рисунке, здесь мы имеем дело с современниками поэта — известными спортсменами, борцами, артистами цирка Иваном Заикиным и Григорием Кащеевым, имена которых до сих пор не попали в хлебниковиану.

Иван Михайлович Заикин (1880–1948) — человек, ставший знаменитым (причём не только в России!) благодаря своим достижениям в нескольких областях.9 Крестьянин, уроженец Симбирской губернии, он служил рассыльным в фирме «Братья Меркурьевы и К°» в Царицыне. Под руководством одного из владельцев фирмы К.Н. Меркурьева он начал заниматься атлетикой и в феврале 1904 г. получил свою первую золотую медаль на Всероссийском чемпионате любителей по поднятию тяжестей в Петербурге. Некоторое время тренировался под руководством И.М. Поддубного, начал выступать в цирке в городах Поволжья. Дважды чемпион мира по греко-римской борьбе, он успешно гастролировал по России и за границей (Европа, Америка, Австралия) и как борец, и как цирковой артист. После Октябрьского переворота он оказался в эмиграции, с 1928 г. жил в Кишинёве.

И.М. Заикин — один из первых русских лётчиков. Он прошёл курс авиации в школе Анри Фармана во Франции и купил собственный самолёт, на котором в 1910 г. несколько раз выступал в России. Его первый полёт в Харькове, закончившийся падением самолёта, был заснят на плёнку; фильм «Полёт авиатора И.М. Заикина и его несчастное падение» широко демонстрировался в кинотеатрах.10 Однако после успешных выступлений в Воронеже и Москве, четвёртый полёт Заикина, 12 ноября 1910 г. в Одессе, закончился аварией и потерей самолёта, что привело к концу его авиационной деятельности.11

Подвиги Заикина в “воздухе и на арене” (пользуясь названием его мемуаров12) сделали его весьма колоритной и заметной фигурой в русской культуре начала XX в. Он дружил с А. Куприным, принявшим участие в злосчастном одесском полёте, с Ф. Шаляпиным, с авиаторами С. Уточкиным и Л. Мациевичем, снимался с Г. Распутиным и иеромонахом Илиодором (С.М. Труфановым, 1881–1952).

Спортивная карьера Григория Кащеева (псевдоним Г. Косинского, 1874–1914), славившегося своим ростом крестьянина из Вятской губернии, была менее продолжительной, чем карьера Заикина. В 1905 г. он был “открыт” одним гастролирующим по России атлетом, а в 1906 г. познакомился с Заикиным, который занялся его тренировкой. Скоро Кащеев стал известным борцом в России, а в 1908 г. получил приз на всемирном чемпионате в Париже. Однако вскоре после этого “богатырь-великан”, покинув арену, вернулся в родную деревню “крестьянствовать”, где и умер скоропостижно в мае 1914 г.13

Итак, в каждом из звеньев набросанного в графической форме сюжета Хлебников планировал сочетать какого-то выдающегося мужского персонажа с тем или иным проявлением божественного женского начала. Как в музыкальном построении, обозначаемом термином “контрапункт”, в планируемом тексте — наиболее вероятно, в дальнейших делах сверхповести — сочетались бы мужской и женский голоса. Такая композиция характерна для сохранившейся части прозаического черновика, а также для текста, опубликованного в «Рыкающем Парнасе»: она отражает изначальную концепцию Хлебникова, решившего показать разные судьбы двоих — то есть Сына и Дочери Выдры — на протяжении веков («Свояси»).14

Нет ничего удивительного в том, что Заикин и Кащеев могли привлечь внимание Хлебникова, и что он счёл возможным включить их в сверхповесть наравне с мифологическими персонажами. Оба борца вполне соответствовали тому героическому идеалу, который так усердно пропагандировал поэт в своих довоенных произведениях. Их спортивные подвиги напоминают о пловце Л.А. Романенко, установившем 25–26 июля 1912 г. мировой рекорд плавания — достижение, зафиксированное Хлебниковым в его теоретической работе «Разговор двух особ» (опубл. в марте 1913 г.).15

Вернёмся к Заикину. В решении Хлебникова ввести его в свой текст немаловажным фактором для поэта могли быть волжские и, в какой-то мере, астраханские связи борца, который выступал в Астрахани и менеджером-тренером которого с июля 1908 г. стал П.Д. Ярославцев — астраханский мещанин, его знакомый по Царицыну, впоследствии написавший небольшую, но полную драматических подробностей первую биографию Заикина.16 А упомянутый выше К.М. Меркурьев, благодаря которому Заикин стал серьёзно тренироваться, принадлежал к видной астраханской семье нефтепромышленников, солепромышленников и хлеботорговцев, известных своим интересом к спорту.17 Вполне возможно, что у Хлебникова были как печатные (газетные), так и устные источники информации о Заикине: этот вопрос может быть прояснён только в Астрахани.

Но, прежде всего, Хлебникова, с его познаниями в разных областях науки, должна была заинтересовать деятельность Заикина в сфере аэронавтики, тем более что группа «Гилея» была неким образом причастна к её развитию в России. Один из гилейцев, В. Каменский, успешно сдал экзамены на звание пилота, купил самолёт и в 1911–1912 г. гастролировал по городам России и Польши. 29 апреля 1912 г. он потерпел столь серьёзную катастрофу во время полёта в Ченстохове, что в газетах появились сообщения о его смерти. Лётчиком был также Г.Л. Кузьмин, один из издателей сборника «Пощёчина общественному вкусу» (1912). Сам Хлебников следил за развитием авиации в России и в конце 1909 г. откликнулся на появившуюся незадолго до этого статью лётчика Ф. Купчинского,18 составив свой словарик авиационных терминов-неологизмов. Этот труд поэта под заглавием «Образчик словоновшеств в языке» (согласно Харджиеву, заглавие придумано Д. Бурлюком19) и с целым рядом искажений, за которые также, но мнению Харджиева, ответственность несёт Д. Бурлюк, был опубликован в «Пощёчине».20 А в статье Хлебникова «О пользе изучения сказок» (‹1915›) самолёт и его потенциал — одна из основных тем: И вот человечество-взрослый цветок смутно грезился человечеству-зерну, и ковёр-самолёт населяет сказочные миры раньше, чем явился на сумрачном небе Великороссии тяжеловесной бабочкой Фармана, воодушевленной людьми.21

В связи с этим следует обратить внимание на следующую фразу в плане-конспекте, вписанную между 7-м и 8-м видом и помеченную : Кто ‹?› ‹1 сл. нрзб.› упал‹и› на землю с летавля.22 Скорее всего, намеченное здесь ядро дополнительного эпизода было навеяно аварией, которую потерпел Каменский, но возможно, однако, что за фразой стоит также аналогичное происшествие с Заикиным.

Зафиксированный в черновике интерес Хлебникова к Заикину вносит новый штрих в историю отношений кубофутуристов с борцом-авиатором, который пару лет спустя стал другом В. Каменского и Д. Бурлюка, причём дружба эта надолго пережила футуризм.

По словам Каменского, „ещё будучи студентом Поэт был его [т.е. Заикина — Х.Б.] горячим поклонником в Петрограде“.23 Их общение в конце 1916 – начале 1917 гг. в Тифлисе описано Каменским в приподнятых тонах:


      Встреча двух чемпионов Тела и Духа — Ивана Заикина и Василья Каменского состоялась в духане за кахетинским с лезгинкой.
      Вскоре они близко — два бурлака Волги да Камы — подружились и почти не расставались. ‹...›
      Для пробы Поэт в день бенефиса друга Заикина неожиданно для всех появился на арене перед публикой в кругу чемпионата с хартией — Он сказал приветную речь бенефицианту Заикину и прочитал ему Своё стихотворенье-экспромт.

Ты весь рассейский парень ясный,
Своим могуществом ты пьян,
Своей стихийностью прекрасный,
Как Стенька Разин атаман.
(Девушки босиком)

      Заикин во истину обладает изумительной интуитивной стихийностью — в его размахе чувствуется волжское раздолье бурлака — мудреца — поэта.
      Искренность, внутренняя талантливость, сердечность Заикина очаровали Поэта, впервые встретившего в жизни феномен Интуиции, которая даёт Заикину чудесную духовную широту и яркую образность.24

В октябре 1916 г. Каменский несколько раз выступил в цирке братьев Есиковских, в костюме Разина исполняя песни из своего романа «Стенька Разин»;25 заключить договор с поэтом дирекции цирка посоветовал Заикин. А зимой 1916 г. Заикин поддержал финансово издание книги стихов Каменского «Девушки босиком».26 Впоследствии, уже в кишинёвский период жизни Заикина, он переписывался с Каменским.27

Благодаря Каменскому с Заикиным познакомился и Д. Бурлюк. Они часто общались в 1920 г. во Владивостоке и в Харбине, в 1921 г. — в Японии, в 1925 г. — в США, где обосновался “отец российского футуризма”.28 Ещё в 1922 г. Бурлюк опубликовал рассказ «На Волге (из воспоминаний чемпиона мира И.М. Заикина)».29 А много позднее, в свои приезды в СССР в 1956-м и 1965-м гг., Д. Бурлюк привёз с собой два написанных в 20-х гг. портрета Заикина, которые он подарил своему приёмному “сыну” Н.А. Никифорову (Тамбов). Недавно Н.А. Никифоров скончался. Один из портретов попал в частную коллекцию (Тамбов), местонахождение другого неизвестно. Один из этих портретов сам Бурлюк опубликовал в виде открытки.30

Вернёмся к лету–осени 1913 г., к разгару деятельности группы «Гилея» и периоду, когда, по всей вероятности, Хлебников работал над сверхповестью «Дети Выдры» и, в частности, над “планом-конспектом”. В конце этого года, наряду с подготовкой сборника «Рыкающий Парнас», шла работа над новым изданием «Первого журнала русских футуристов», на страницах которого вместе с “гилейцами” выступили эгофутуристы — члены группы «Мезонин поэзии», И. Северянин и др. (вышел в феврале 1914 г.). Один из разделов издания составлен Б. Лившицем и Д. Бурлюком — «Позорный столб русской критики», где среди многих других отзывов о деятельности футуристов встречается и следующий пассаж И. Заикина:


      Верить в то, что они проповедуют, конечно, нельзя. Если отрицать всякую красоту, то как же мириться с заботой о своей наружности, как мириться с милым девичьим лицом?
      А как заботятся футуристы о своей наружности, как проникнуты они желанием нравиться. Каким видимым успехом пользуются среди них молодые и красивые футуристки.
      Балаганят. Балаганят — не без пользы. Вечер в Троицком театре принес им тысячи две! По нынешним ценам на литературный труд — гонорар очень высокий!
      Футуризм заразителен. Он пышно расцветает. Никакого таланта ведь не требуется, чтобы создать поэму по-футуристическому. Охотников стать знаменитостью хоть пруд пруди. Футуризм открывает им широкую деятельность.31

Если серьёзно отнестись к этим словам, то приходится говорить о более позднем пересмотре Заикиным его предыдущих позиций. Возможно также, что включение приведённого выпада в «Позорный столб» было в какой-то мере игровым жестом, реконструировать подоплеку которого сейчас уже не удастся.

И ещё один факт, заслуживающий внимания. Начало декабря 1913 года — время осуществления замыслов кубофутуристов в области театра — замыслов, восходящих к состоявшемуся за несколько месяцев до этого «Первому Всероссийскому съезду Баячей Будущего» в Усикирко (Финляндия). В театре «Луна-Парк» в Петербурге, наряду с трагедией Маяковского «Владимир Маяковский», ставится опера А. Кручёных «Победа над солнцем». Среди действующих лиц этого произведения — “двое будетлянских силачей”, которые трижды появляются на сцене. Из начала оперы: 1-й ‹силач›. ‹...› Мы поражаем вселенную / Мы вооружаем против себя мир / Устраиваем резню пугалей / Сколько крови Сколько сабель / И пушечных тел! / Мы погружаем горы!32 Из 2-й “картины” 1-го дейма, где входят певцы в костюмах спортсменов и силачей: 1-й силач. — Идите улиц миллионы — / Иль тьмени будет по-русски — / Скрежет полозьев тележных / И — сказать ли? — Головы узкие; Оба силача (поют). Скрылось солнце / Тьма обступила / Возьмем все ножи / Ждать взаперти.33 Конец оперы: входят силачи: всё хорошо, что / хорошо начинается / и не имеет конца / мир погибнет а нам нет / конца! 34

Мы не берёмся утверждать, что прототипами персонажей Кручёных, если вообще о таких можно говорить, были борцы, имена которых оказались в черновике «Детей Выдры». Однако тесные контакты Кручёных и Хлебникова, написавшего пролог к «Победе над солнцем», как и тот факт, что сверхповесть и опера создавались в один и тот же период, позволяют предположить, что тема  силачей  возникла в обоих произведениях не случайно, и что дальнейшее изучение темы “футуризм и борцовская арена” может привести к неожиданным результатам.35


————————

        Примечания 

1  ОР ИМЛИ. Ф. 139. Оп. 1. Ед. хр. 3–4.
2  Ф. 139. Оп. 1.Ед.хр.5.
3  Ф. 139. Оп. 1.Ед.хр.6.
4  Баран X.  Сверхповесть Хлебникова «Дети Выдры» (об одной архивной находке) // Новое литературное обозрение. 2005 (в печати).
5  Хлебников В.  Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5. Стихотворения в прозе. Рассказы, повести, очерки. Сверхповести. 1904 — 1922 / Под общ. ред. Р.В. Дуганова; Сост., подгот. текста и примеч. Е.Р. Арензона и Р.В. Дуганова. М., 2004. С. 247 (далее — СС, с указанием тома). В примечаниях к «Детям Выдры» в «СС» этот рисунок не комментируется.
6  Считаем неубедительным предложенное Н.Н. Перцовой прочтение этого слова как «Д‹непр›» (см.:  Перцова Н.Н.  О сценическом варианте «Детей Выдры» Хлебникова // Russian Literature (Amsterdam). 2001. Vol. 50. №3. P. 313).
7  Альтернативное прочтение см.:  Перцова Н.Н.  Указ. соч. Р. 313.
8  Оба слова встречаются раньше в тексте: крестиками [херами] отмечены негодные для сцены дейма (Л. 1); костяк деес (Л. 1об.).
9  См.: Гордин Р.  Рассказы о Заикине. Кишинёв. 1964;  Мазур А.  Семь Иванов. История знаментых русских борцов. М., 1995. С. 99–173.
10  Фильм был снят 13 августа 1910 г. Другое название — «Полёт и падение И.М. Заикина в Харькове» (производство Gaumont). См.:  Вишневский В.  Документальные фильмы дореволюционной России. 1907–1916. М., 1996. С. 82.
11  Об авиационных подвигах Заикина в 1975 г. был снят фильм «Воздухоплаватель» (производство «Ленфильм»).
12  Заикин И.  В воздухе и на арене: Воспоминания / Лит. запись, вступ. и биогр. очерк В. Кирюшкина. Куйбышев. 1963.
13  См.: Странник. [Некролог] // Геркулес (СПб.). 1914. № 11–37. С. 30;  Лебедев И.В.  Из старой записной книжки // Геркулес. 1914. № 6–32. С. 11. См. также: Геркулес. 1915. № 2.
14  СС: Т. 1. С. 7.
15  См.: Баран X.  О Хлебникове. Контексты, источники, мифы. М., 2002. С. 389–394.
16  Ярославцев П.Д.  Биография волжского силача Ивана Михайловича Заикина, знаменитого чемпиона мира — борца, атлета и авиатора. Одесса, 1910. О Ярославцеве и его договоре с Заикиным см.: Мазур А. Указ. соч. С. 107–113. В дальнейшем Ярославцев опубликовал ряд литературных произведений.
17  Ярославцев П.Д.  Указ. соч. С. 48.
18  Купчинский Ф.  Вниманию работников воздуха (Практические термины воздухоплавания) // Новая Русь. 1909. № 311. С. 4 (раздел «Трибуна воздухоплавания»). Об этом см.: Ingold F.Ph. Flugterminologie zwischen den “zwei Kulturen”: Aviatorische Neologismen bei Kupcinskij und Chlebnikov // Die Welt der Slaven (München). 1977. Bd. 22. S. 89–108.
19  Помета Н.И. Харджиева, сохранившаяся в его фонде в Музее Стеделийк.
20  Перепеч. в: Собрание произведения Велимира Хлебникова / Под общей ред. Ю. Тынянова и Н. Степанова; Ред. текста Н. Степанова. Т. V. Л., 1933. С. 253–255. Исправленный текст см. в:  Хлебников В.В.  Утес из будущего: Проза, статьи / Сост., подгот. текста, вступ. статья, примеч. Р.В. Дуганова. Элиста. 1988. С. 171–173.
21  Хлебников В.  Творения / Общая ред. и вступ. статья М.Я. Полякова. Сост., подгот. текста и коммент. В.П. Григорьева и А.Е. Парниса. М., 1986. С. 595.
22  Ф. 139. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 5.
23  Каменский В.  Его — моя биография великого футуриста. М., 1918. С. 183.
электронная версия указанной работы на www.ka2.ru

24  Там же. С. 183–184.
25  Там же. С. 184.
26  Сам Заикин выпустил брошюру об одном из оказавшихся в Тифлисе борцов:  Заикин И.М.  Краткий очерк Х-ти летней спортивной деятельности Московского спортсмена Алексея Сергеевича Кельцева. Тифлте, 1917. 20 с. О контактах Каменского и Заикина на Кавказе см. также:  Крусанов А.Н.  Русский авангард 1907–1932. Исторический обзор. Т. 2. Кн. 2. М., 2003. С. 53–54, 58, 68, 435, 498.
27  Одно письмо процитировано в кн.:  Гордин Р.  Указ. соч. С. 178–179.
28  Бурлюк Д.  Интересные встречи / Вступ. ст., состав, и коммент. Л.А. Селезнева. М.( 2005. С. 97–98.0 Бурлюке и Заикине в США см.:  Гордин Р.  Указ. соч. С. 176–187.
29  Перепечатан в сб. «Интересные встречи» (с. 98–104).
30  Сообщено А.Е. Парнисом.
31  Позорный столб русской критики // Первый журнал русских футуристов. М., 1914. С. 129. На этот текст обратил наше внимание А.Е. Парнис. Источник текст не установлен.
32  Поэзия русского футуризма / Вступ. ст. В.Н. Альфонсова, сост. и подгот. текста В.Н. Альфонсова и С.Р. Красицкого, перс. справки-портреты и примеч. С.Р. Красицкого. СПб., 1999. С. 214.
33  Там же. С. 219–220.
34  Там же. С. 228.
35  Этой теме посвящена работа:  Никольская Т.  Друг цирка // Советская эстрада и цирк. 1985. № 11.


Воспроизведено по:
Творчество В. Хлебникова и русская литература.
Материалы IX Международных Хлебниковских чтений 8–9 сентября 2005 г.
Издательский дом «Астраханский университет»; стр. 15–21.

Персональная страница на сайте ka2.ru
       карта  сайтаka2.ruглавная
   страница
исследованиясвидетельства
          сказанияустав
Since 2004     Not for commerce     vaccinate@yandex.ru