Мой дух не имеет ни начала и ни конца, для появления на земле избрал себе родителей воплощения:
Отец — Константин Михайлович Фофанов — величайший лирик — Поэт, одарённый гениальным созерцанием психологии Природы.
Мать — Лидия Константиновна, урожд. Тупылева, её дед получил от Александра I потомственное дворянство за боевое крещение под Псковом, в государственном ополчении против маршала Даву в 1812 г.
Отец и мать православные.
С возникновением земли появился и мой произношении РРРР... особую гармонию и казалось этой буквой можно выразить что угодно, стоит только дать ей определённый тон.
В 1897 меня нарисовал пером Илья Репин.
В 1898 г. по случаю болезни матери меня поместили в детский приют Имп‹ераторского› Чел‹овеколюбивого› Общ‹ества›, а затем через полгода перевели в другой, для подготовки в классическую гимназию. Но в гимназию через год не поступил, так как директор классической гимназии Имп‹ераторского› Чел‹овеколюбивого› Общ‹ества› заявил, что у него принимаются только дворяне, а не крестьяне; тогда хлопотами ныне покойных С.А. Венгерова и П.И. Вейнберга был определён в пансион на Пушкинскую стипендию в реальное училище Пр‹инца› Ольденбургского.
Училище окончил в 1907 г. и осенью того года хотел поступить в Высшее Уч‹ебное› Зав‹едение›, но увлечение поэзией отца привязало меня к отцу-поэту и до самой его смерти жил неразлучно с ним.
В 1908 г. с отцом переезжаем в Петроград, а я поступаю вольнослушателем в Имп‹ераторский› Археологический Институт, который и окончил, приобретая ещё побочные знания в посещении Имп‹ераторской› Публичной библиотеки, которую начал посещать с 14-ти лет, читая книги и журналы по всем вопросам.
В 1910 г. я с отцом переселяюсь в Сергиевскую Пустынь под Петроградом и сдачу экзаменов в Арх‹еологическом› Инст‹итуте› бросил, считая лишним получать ненужные дипломы, да ещё платить десять рублей за него, когда и так мы нуждались в деньгах. Надо заметить, что Арх‹еологическо›му Инст‹иту›ту я тоже за слушание лекций не платил, — был освобождён.
Мелькнуло детство и отрочество, а приходящая юность потянула к славе.
[Нрзб.] шарманка поэзии от рождения не дремала, развивалась.
В литературе гремели декаденты и модернисты, а я, отстраняя их песни, плыл своим личным развитием духа, мировоззрения, игнорируя редакции журналов и газет.
В 1909 г. появилась в Италии кучка общественных деятелей, носящая кличку футуристов, проповедующая Футуризм.
Это слово я задумал перевести на русскую почву, желая своё творчество, не подходящее ни к модернистам, ни к декадентам, окрестить футуризмом.
Итак, с 1909 г. я стал считать себя футуристом. Изучение мировой литературы навело меня на мысль создать манифестом новое течение.
Моё мировоззрение, прошедшее через беседу с веками, с выдающимися философами и в особенности — с поэтом-отцом, убедило, что должна существовать, как наука, Эгопоэзия Вселенского Футуризма, которая с годами нашла у меня такое толкование.
Существовало положение аксиомы: кратчайшее расстояние между 2-мя точками есть прямая и только тогда, когда это плавающее в воздухе положение было формулировано словом “прямая” древним математиком-философом, то эта формулировка привела к созданию геометрии. Так аксиома бесконечного прогресса человеческого духа, вложенного в индивидуальность [нрзб, позднейшая вставка] впервые формулируется мною, К. Олимповым, словом футуризм. Футуризм — бесконечный прогресс творческого духа, делающий [минуты?] будущего настоящим. Слово футуризм, как аксиома, должно послужить фундаментом для новейшей науки — поэзии и прогресса творческого духа в индивидуальности. Индивидуальность имеет свой мир Я — “Ego”, который при вдохновенном подъёме увеличивается до невероятных размеров и сливается с гармонией мироздания. Чем шире строй нервной организации, тем шире кругозор — дробь Бога. Дробь бывает разного размера, и окружность человеческого Я — Ego — разносторонна. Известно, что во всякую окружность можно вписать равносторонний Δ-ник, а также описать у ней, причём при неограниченном удвоении [числа] сторон равносторонних Δ-ов — описанного и вписанного — они будут стремиться к пределу — к кругу — в данном случае к человеку — дроби Бога. Поэтому мной был взят Δ-ник и внутри Я — “Ego”. Описанный Δ-ник — мироздание опирается на кругозор — окружность. Вписанный Δ-ник — мир нервной организации. При вдохновенном переживании стороны двух Δ-ов интуитивно графически в одном — уменьшаются, в другом — увеличиваются, стремясь к одному и тому же пределу — кругу, составляющего человека и поэта. Переживание индивидуальности при вдохновении есть Эго-футуризм. Но так как индивидуальность не может при вдохновении стесняться государств‹енной› территорией, она интернациональна, космополитична и смотрит глазами к вечности; даже, погружаясь в неё, растворяясь своим духом, становится бессмертием, то Эго-футуризм духа для земли делается своим творчеством бессмертием. Вот это-то бессмертие вдохновенного творчества индивидуальности на земле и есть “Вселенский Эго-футуризм”.
Самостоятельность моего духовного “я” не подчинялась ничьему влиянию, а, горя собственным миросозерцанием, разбивало формулы других мировоззрений.
17 мая 1911 г. умирает отец. Я помещаю по приглашению в газете «Биржевые Ведомости» две статьи экспромтов отца, а в благотворительном журнале «Отмена визитов» за 1 января 1912 года, издав‹авшемся в пользу детских приютов› Вед‹омством› Учр‹еждений Императрицы› Марии, заметку о творчестве отца-поэта Фофанова под заглавием «Царственный Соловей» и под псевдонимом Константин Олимпов.
Время пришло, и вот я, Константин Олимпов, совместно с Игорем Северянином, 13 января 1912 года, после беседы, подумываем писать теорию Эгопоэзии Вселенского Футуризма. Нервы у нас наполняются трансом, восторгаемся чеканкой афоризмов и, после написания теории, желаем немедленно сдать в типографию, а сами не имеем в кармане денег, рассчитывая как-нибудь достать их, полагая, что набор не дорого обойдётся.
Клише «Ego» находилось у Георгия Иванова, выпускавшего свою тетрадь «Отплытие на остров Цитеру». Пришлось ехать на Петерб‹ургскую› ст‹орону› к Георгию Иванову, которого дома не застали, зашли на Б. Белозерскую к Граалю Арельскому, прочли ему свою теорию, которую мы считали большим открытием. Она ему, видимо, понравилась, но чувствовалось в нём к нам скептическое недоверие, не мог он сразу, вероятно, проникнуться всей глубиной наших афоризмов.
Вернулись от Грааля домой, решили Георгию Иванову немедленно писать письмо, чтобы он непременно на другой день вернул нам клише.
После принялись снова к тщательному пересмотру скрижалей Вселенского Футуризма: перебрали все вопросы мира, на которые наша теория блестяще отвечала.
Переспали, а на другое утро нового дня повторилось то же — теория выдержала экзамен. Пришли в типографию Бородина, где печаталась книга Георгия Иванова, на Гороховой ул., 12, напечатать скрижали на листках, но Бородин посоветовал нам получить прежде разрешение градоначальника.
Приобратнили домой, переписали в двух экземплярах теорию, пошли в канцелярию градоначальника, но нам сказали, что разрешение на всякого рода объявления даются с 4-х часов дня.
Вышли на улицу, решили попробовать напечатать без разрешения и зашли в типографию «Улей», в Кирпичном переулке. Управляющего не было. Оставили один список теории, обещая зайти через час. Типография «Улей» находилась в том самом помещении, где прежде была контора и редакция газеты «Голос Правды», в которой печатался отец.
Вернулись домой на Сред‹нюю› Подьяческую, встретили ожидавшего нас Георгия Иванова, приглашённого по письму. Прочли ему теорию, он ничего не понял, со многим не согласился, в душе, и начал смотреть на нас, видимо, как на сумасшедших. Игорь же сказал: „Не думайте, Георгий Владимирович, что мы с ума сошли”.
Прошёл час, решили опять идти в типографию «Улей» для переговоров. Пошёл и Георгий Иванов с нами. Чем ближе подходили к типографии «Улей», тем более у Георгия Иванова прояснялась наша теория, и ему сильно хотелось, видимо, попасть в наш ректориат. Пришли в типографию и договорились. Мы, интуитивно сговариваясь, желали увеличить число участников в ректориате для большего веса, решили внести Георгия Иванова и Грааля Арельского в ректориат Академии Эгопоэзии, а затем ещё получить по рублю с каждого, чтобы собрать сумму четыре рубля, которую надо было платить за набор — вписали тут же двоих на листке.
Вечером были у кн. Шахназаровой, захотели и её записать в ректориат, чтобы нечётное число участников могло решать точней голосование о вступлении новых членов.
Привожу теорию.
Игорь-Северянин
Константин Олимпов (К.К. Фофанов)
——————————
Георгий Иванов
Грааль Арельский
16 января 1912 г. выработали устав Академии Эгопоэзии.
В выработке пунктов принимали участие: Игорь, я и Георгий Иванов. Альманахи, сборники в издании Академии Эгопоэзии приняли называть нервниками по взаимному соглашению, накануне, меня с Игорем.
17 января 1912 г. были получены из типографии печатные листы в количестве 510 штук (10 на бристоле), и разослали часть по петербургским и провинциальным изданиям. Решили теорию и устав перевести и издать на итальянском и французском языках.
Через неделю всему обществу стало известно о существовании Академии Эгопоэзии вселенского футуризма. О московских кубо-футуристах ещё и помину не было нигде. Они все тогда группировались в содружестве «Гилея» в «Союзе Молодёжи».
Спустя месяц после оглашения наших устоев Вселенского Футуризма в Москве был выкинут содружеством «Гилея» флаг со словом “футуризм” и потекли от него уставы, декларации, диспуты, желающие перекричать шум в печати, поднятый нашими скрижалями Эгопоэзии Вселенского Футуризма.
Не заводя ссоры, составляется программа первого поэзо-концерта Вселенского Футуризма и рассылается.
В июне же издаётся «Оранжевая урна». Летом мной основывается газета «Дачница», где я хотел проводить идеи футуризма, как не должен быть в сущности, но по летнему застою решил подождать осени, поместив несколько характерных идей, удачно выраженных “Теосом”.
В конце июля я серьёзно заболеваю апендицитом и пролежал в болезни до октября.
В сентябре же без моего ведома Игорь Северянин, полагая, что я умру, без стеснения издаёт под одной своей фамилией все воспринимающие идеи, напечатанные “Теосом” в газете «Дачница», и разослал по редакциям. Я начал поправляться и узнал из посторонних источников о поступке моего соратника, не известившего меня об этом, был возмущён.
Поправился и в октябре, предварительно известив соратника, издал свою хартию для восстановления истины, и лично пошёл на объяснения. Он был, видимо, поражён, но я по-хорошему расстался, прося ответить; через пять дней получаю “открытое письмо Игоря Северянина”, довольно презрительного характера, и я решил ему ответить своей декларацией от 27 октября 1912 г. Через две недели, в середине ноября, узнаю от поэта Л.Н. Афанасьева о появлении «Эпилога Эго-футуризма», где обо мне строчки:
Помечен довольно странной датой 24 октября 1912 г. Это автор очевидно сделал для того, чтобы показать, что он будто бы первый прекратил полемику об основании футуризма, так как у меня в декларации от 27 октября 1912 г. заявлено, что я прекращаю всякую полемику, зная, что с годами творчество всё выяснит и докажет, кто был прав. История годов показала, что я был прав, а Игорь Северянин — примазывавшийся к футуризму — отстал, упал, как дворянский выродок после революции.
Впоследствие в «Громокипящем кубке» моя фамилия была выкинута Игорем Северяниным по настоянию поэтов Валерия Брюсова и Сергея Кречетова, которые были посредниками при издательстве.
Первый годовой отчёт Эго-Футуризма того же автора — Игнатьева.
Относительно содержания грамоты интуитной ассоциации могу заметить, что она служит развитием пунктов скрижали Эгопоэзии Вселенского Футуризма. В скрижалях сказано: человек — дробь Бога.
Математическая дробь может быть неправильная, правильная, смешанная, периодическая и, если при неправильной дроби числитель больше знаменателя, то человек будет сверхбогом, а при смешанной — даже в несколько раз. Всё зависит от личной индивидуальности Духа.
В грамоте: Бог — Тень Человека в Зеркале Вселенной.
Содержание всей грамоты ассоциации я считаю только разъяснением скрижалей Вселенского Эго-Футуризма
17 мая 1913 года, во вторую годовщину со дня кончины моего отца — поэта К.М. Фофанова, встречается со мной на могиле отца в Новодевичьем монастыре И.В. Игнатьев и просит разрешение переиздать мои Аэропланные поэзы в своем издательстве. Я разрешил и сделал добавления. Но «Аэропланные поэзы» переиздались с такими небрежными опечатками в тексте и с такой подтасовкой статей о футуризме различных авторов во «Всегдае», что я возмущался, и проявлялось у меня даже желание пойти по магазинам и заняться уничтожением оттисков из «Всегдая» — «Жонглёры-Нервы». (вставить отзыв [нрзб, фамилия] о моём творчестве [два листка?]).
В августе 1913 г. меня нарисовал пером И.Е. Репин, и этот набросок я безвозмездно отдал опубликовать И. Игнатьеву в «Развороченных черепах», думая, что он раскается в своих подтасовках, но он остаётся в заблуждении. Выпускает альманахи после «Развороченных черепов», а сам на «Развороченных черепах» помещает их раньше вышедшими.
Всё это меня огорчает, в виду того, что колесо истории литературы движется усиленным темпом, и широкая публика за исключением некоторых критиков вводится в нелепые заблуждения.
Запутавшись в подтасовках, издатель «Петербургского Глашатая» И.В. Игнатьев, желая избежать бесславия, позора, угрызения совести, кончает в январе 1914 г. самоубийством. Так скончался футуризм «Петербургского Глашатая», сделавшего популярным Игоря Северянина и вначале поставившего его своим руководителем.
Я сделал истинное освещение возникновения футуризма в России и никого не проклинаю, — памятую строчки поэта Фофанова в стансах сыну Борису:
Передвижная Выставка современного изобразительного искусства им. В.В. Каменского | ||
карта сайта | главная страница | |
исследования | свидетельства | |
сказания | устав | |
Since 2004 Not for commerce vaccinate@yandex.ru |